Хармс (2016)
Его не понимали при жизни, да и после смерти не сразу приняли этот редкостный талант, мастерскую игру в абсурд. Сын изгнанного в Сибирь вольнодумца Ювачева, взявший себе звучный и загадочный псевдоним Хармс, не признавал советское правительство и откровенно высмеивал попытки установления ими нового порядка, видел повсюду лишь ложь и лицемерное издевательство над литературой, и никогда не притворялся ради создания жалких иллюзий благополучия.
Его молодые друзья, такие же непризнанные или малоизвестные даже в узких кругах начинающие авторы, мирились с чудачествами эксцентричного Хармса и одновременно восхищались неоспоримым талантом коллеги. Впрочем, творческий путь писателя не был усеян розами. За исключением нескольких детских произведений и пары стихотворений, все остальное, плод пульсирующей работы исключительного ума гения, рожденного, как будто не в то время и при совсем неудачных обстоятельствах бурного становления эпохи тотального страха, было под запретом. Ни одно издательство не решалось печатать Хармса, да и друзья сильно рисковали, поддерживая с ним связь.
Он чудом избежал расстрела во время первого ареста. Но оказался бессилен перед мрачной тенью тяжелой болезни, пожирающей все на своем пути, потому что отказался уезжать из разрушенного войной, голодающего и холодного, но такого любимого Ленинграда.
Его молодые друзья, такие же непризнанные или малоизвестные даже в узких кругах начинающие авторы, мирились с чудачествами эксцентричного Хармса и одновременно восхищались неоспоримым талантом коллеги. Впрочем, творческий путь писателя не был усеян розами. За исключением нескольких детских произведений и пары стихотворений, все остальное, плод пульсирующей работы исключительного ума гения, рожденного, как будто не в то время и при совсем неудачных обстоятельствах бурного становления эпохи тотального страха, было под запретом. Ни одно издательство не решалось печатать Хармса, да и друзья сильно рисковали, поддерживая с ним связь.
Он чудом избежал расстрела во время первого ареста. Но оказался бессилен перед мрачной тенью тяжелой болезни, пожирающей все на своем пути, потому что отказался уезжать из разрушенного войной, голодающего и холодного, но такого любимого Ленинграда.